3-я площадка 15 ЦНИИ Инженерных войск в Нахабино: bobbie_hamilton — LiveJournal
3-я площадка 15 ЦНИИ Инженерных войск в Нахабино. Когда-то я на ней службу нес. ИСУ-152 тогда уже не было, но по болотам валялось еще много чего интересного. Наша рота весной 2011 года выставляла на этот объект наряд. Наряд — два раздолбая, офицер из ЦНИИ и деревянная дубинка. В марте, когда я там впервые оказался, на площадке было пустынно и таинственно, дорожки были занесены снегом и, обходя объекты ночью, его хруст отражался от стен построек с гулким скрипом, делая полузаброшенный полигон еще более неприветливым и зловещим. Но лучшие дни моей службы начались в апреле, когда выглядывало теплое солнышко, можно было усесться на завалинке возле КПП, достать книжку и вместе с урчащей кошкой радоваться концу бесконечно долгой армейской зимы.
Некогда эта площадка предназначалась для испытаний мин, взрывчатых веществ, систем разминирования и прочей взрывающейся и подлой снеди. В мои времена она была практически полностью заброшена.
Фото с площадки весели в казарме, где я проходил КМБ, на них учащиеся 6-го Ковельского учебного центра Инженерных войск (допреж нашей бригады он занимал эту территорию и это расположение) занимались освоением взрывного дела возле этих самых самоходок.
Площадка была раем срочника. Там можно было отдохнуть от армейской рутины, подышать свежим воздухом и на время вырваться из казармы на природу. Можно было прихватить неуставной жратвы, потрепаться по телефону или побродить вдоволь среди сосен. Какой фигней мы там только не страдали. Кто-то из наших вел на одной из стен счет дням до конца дембеля. Кто-то лазил на вышки поглазеть на Нахабино сверху. Лично я изучал разбросанные по площадке объекты, благо много там было чего интересного и загадочного. Например, корпус без окон, весь пол которого состоял из поставленных вертикально листов стекла. Неподалеку были разбросаны пенопластовые водолазные буи. Вдали был заброшенный пруд, в котором когда-то проводились подводные взрывы, с полностью выгоревшей изнутри бронебудкой с перископами.
На одной из сосен висела бомба ФАБ-100. И по всей площадке валялись в невероятных количествах ступени от ракет реактивной системы разминирования УР-77. В некоторых местах торчали проржавевшие, но достаточно понятные флажки с буквой «М» — мины. Мы старались замечать их заранее и туда не соваться.
На КПП был только что построенный из толстых сосновых досок домик, в котором было две комнаты — побольше, где был стол со всякой документацией и топографической картой местности какого-то Богом забытого года, и поменьше, в котором стоял топчан и обитал наряд. И там, и там предприимчивые солдаты создали занчаки, где хранились чайник, чай, кофе, кружки, печеньки и прочие бесценные сокровища. На площадке всегда можно было напиться чаю вдоволь, в отличие от роты, а приверженность русского солдата к чаю общеизвестна.
Конечно, не каждый наряд на площадке был столь любимым сердцу срочника «рассосом». Бывали разные дежурные. Они делились на хороших и плохих. Хороший дежурный не вмешивался в жизнь наряда и площадки.
Такой дежурный как правило ставил ноутбук и начинал рубиться в игрушки или смотреть кино. Особо хороший дежурный — а таковым считался некий капитан второго ранга — сажал смотреть кино и солдат, ибо одному скучно. Плохой же дежурный заставлял нести службу. Это выражалось в уборке территории (как известно, в армии всегда есть что убрать и как убрать), обходах вверенных объектов в любое время дня и ночи и проверке целостности печатей и замков на них.По правде говоря, все больше всего не любили ночные обходы, так как приходилось ходить кому-то одному, а все оснащение включало в себя фонарь MagLite (с тех пор я их полюбил) и деревянную дубинку. Ночью площадка производила жутковатое и откровенно страшное впечатление, уставясь на тебя черными провалами окон и скрипя ветвями деревьев и канатами подвесной дороги. Беспомощность нашего «вооружения» добавляла уверенности в себе и, как правило, в темное время суток мы старались не заходить далеко от КПП — площадка не внушала никакого доверия своими болотами, минными полями и глухим неприяным эхом.
Тем более мы постоянно натыкались на чужие, не наши солдатские следы в самых разных местах и крайне не хотели встречаться с посторонними да еще и посреди ночи — если что, помощи ты там не докричишься.
Однажды я был в наряде с Длинным. Я не помню его фамилии, но рост у него был поистине выдающимся и полностью оправдывал его прозвище — 205 см. Дежурным заступил странноватый лысенький майор, который сначала показался нам нормальным офицером, но в процессе раскрыл все свои прекрасные качества. Он оказался крайне замороченным уставником, что офицерам из ЦНИИ вообще не свойственно — в отличие от строевых офицеров, это народ понимающий и снисходительно относящийся к солдатам — и решил организовать несение службы в точности по инструкции. Он нас настолько задолбал, что ночью мы решили во что бы то ни стало сорвать несение службы и успешно это сделали, завалившись спать, в то время как по инструкции пока один солдат спит 4 часа, а второй в это время патрулирует территорию и наоборот. Благо, на всю ночь зарядило такую грозу, что носу было из домика не высунуть.
Я видел уже десятый сон, как меня кто-то самым бесцеремонным образом принялся будить. Оказалось, майор. Выражение лица у него было самым что ни на есть растерянным, и он начал истошно кричать на всю площадку:
— Службу завалили, завалили всю службу, что теперь делать, все пропало, из-за вас все вобще пропало, завалили всю службу!!! Ни одного обхода за ночь, ни одного! Все пропало!!! ЗАВАЛИЛИ СЛУЖБУ!!!
Я до сих пор не могу понять, что могло пропасть среди полуразругенных корпусов и запертых ангаров ночью в грозу, но майор просидел остаток ночи на кровати, обхватив голову руками и чуть ли не всхлипывая:
— Завалили службу, сволочи, как им доверять что-то можно, завалили всю службу! Ни одного обхода!
Утром он нам долго компостировал мозг, что обязательно донесет ротному и служба наша будет отныне форменным адом, что мы больше никогда не попадем на эту площадку и вообще нам пришел арктический пушной зверек. Мы немного понервничали, но история продолжения не имела, кроме того, что майора на площадке мы больше не видали.
Был в институте и один плохой дежурный, рассказам о зверствах которого не было предела и границ, но, как ни странно, это был самый интересный дежурный на этой площадке. Этот подполковник был одержим жаждой дейтельности и под его руководством мы то прочищали русло ручейка, протекавшего под дорогой от КПП к ангарам, то восстанавливали проволочное зарграждение периметра возле ворот, то собирали макеты мин ТМ-62 на площадке, то латали разбитые окна, то, после той приснопямятной грозы с майором, собирали, пилили и жгли поломанные ею ветки. Этот подпол мало того, что заставлял работать нас, так и возглавлял это все безобразие, попутно комментируя, зачем и для чего мы всем этим занимаемся. По правде говоря, мне нравилось стоять с ним в наряде, так как после трудового дня он давал два-три часа полного покоя, а в процессе работ с ним можно было поговорить о площадке и об инженерном деле. Он явно болел душой за вверенный объект и латал и чинил его сооружения не для галочки, а на совесть. Это заражало, и скрипящие на ветру блоки стоящих в запустении вышек и нам начинали навевать тоску и мы начинали вкалывать даже с несвойственным срочникам энтузиазмом.
Мы были наслышаны от дежурных, что на площадке регулярно ошиваются разные темные личности, но сами их никогда не видели, лишь видели их следы на снегу или в грязи, иногда даже очень свежие. Этот факт был тем, что отпугивало многие наряды от изучения недр площадки, но в моем случае любопытство, как правило, перевешивало. Но однажды в мае мы с напарником наконец увидели нарушителей воочию. Мы возвращались с обхода, когда напарник заметил, что по длинной дорое вдоль восточного фаса площадки на расстоянии метров ста за нами кто-то идет. Мы остановились, присмотрелись и поняли, что человек там не один, но точное количество оперделить было невозможно. Мы решили прибавить шаг, так как в почти 400 метрах от КПП и дежурного в начинающихся сумерках да с нашим прекрасным вооружением общаться с нарушителями не было ни малейшего желания. Если люди проникли на военный объект и не боятся встечи с его хозяевами, то ничего хорошего от такой встречи нам точно не светит. Мы свернули на дорогу к КПП и отошли еще на 50 метров ближе к нему, когда увидели, как на нее вшло четверо в камуфляже.
Они постояли, посмотрели на нас, а мы на них. Тут из домика за какой-то надобностью вышел дежурный, увидел эту немую сцену, и четверо решили, что им лучше ретироваться. Мы со свойственным нам героизмом решили не продолжать погоню — мужики были какие-то мутные. Дежурный одобрил наше решение и отменил ночной обход — уж лучше все пройдет как обычно без происшествий, чем героические военные инженеры голыми руками устроют сечу при Керженце с непредсказуемыми последствиями из-за кучки ржавого железа.
Примерно такой запомнилась мне 3-я площадка, а эти фото и рассказ прекрасно дополнят мои воспоминания, расцветив и сделав их более живыми.
Оригинал взят у deletant в ИСУ-152 и прочее на подмосковном полигоне
Раньше в этом месте испытывали на стойкость военную технику, проверяли крепость бетона, учились возводить защитные сооружения. Сейчас всё брошено, заросло лесом. Давайте посмотрим, что осталось от старого полигона.
1. Первый раз я попал сюда в 2008 году.
Путь к полигону лежал мимо заболоченного Генеральского озера. На берегу стояла баня, охранявшейся солдатами.
2. Первый признак полигона: защитный домик для наблюдения за ходом испытаний.
3. Окошко с толстым стеклом.
4. Старые ворота открывали вход на огороженную территорию внутри периметра полигона. (Я никогда не видел этих ворот и не имею ни малейшего понятия, где они находятся. Очевидно, в противоположной от КПП стороне площадки, иначе автор поста врядли бы попал на нее незамеченным)
5. Ящик из-под ракеты.
6. Прицеп, пара укрытий — вот и всё, что сохранилось за периметром.
7. Дальше находилась большая обвалованная площадка для проведения взрывных работ.
8. Забрался на вал и увидел цель своего похода.
9. Здесь ещё с советских времён в болоте стояли три самоходки.
10. Марка этих машин — ИСУ-152.
11. Они снабжены 152-мм гаубицами.
12. Заглянул в дульный тормоз пушки.
13. Броневая маска орудия.
14. Один из следов испытаний: след от кумулятивного снаряда.
15.
16. Здешние почвы достаточно болотистые.
17. Катки погрузились в воду.
18. Моторное отделение было почти полностью разобрано. Отсутствовал дизель и коробка передач.
19. Сохранился лишь повреждённый взрывом кормовой редуктор.
20. Задняя крышка откинута.
21. Боевому отсеку тоже сильно досталось.
22. Здесь когда-то лежали снаряды.
23. Рукоятки наводки орудия чудом уцелели.
24. В нескольких метрах стояла вторая самоходка.
25. Состояние моторного отсека аналогичное.
26. Но редуктор уцелел.
27. Внутри.
28. Наконец, совсем в лесу стояла третья машина.
29. Чтобы до неё добраться, приходится прыгать с кочки на кочку.
30.
31.
32. К сожалению, около 2010 года все самоходки были с полигона вывезены.
33. Подняв флажок на флагштоке, я покинул площадку.
34. Я вернулся сюда лишь спустя 5 лет, в 2013 году. Сначала осмотрел вышку, затерянную в лесу неподалёку от полигона.
35. Вид снизу. Забираться наверх я не стал и поспешил на полигон.
36. Забор вокруг площадки по-прежнему повален, объект так никому и не пригодился.
37. Обвалованная площадка для взрывных работ совсем заросла.
38. Лишь изодранная табличка напоминает о проходивших здесь испытаниях.
39. Флажка на флагштоке уже нет.
40. По дороге в лесу попался ещё один бронированный «домик».
41. Видимо, их было много разбросано по полигону ещё до того, как он зарос лесом.
42.
43. Из зарослей выступает стенд для испытания бетона. Это его предположительное предназначение.
44. По сути это стационарный кран-балка. Для управления лебёдкой наверху устроен «скворечник».
45. На огороженном участке всё по прежнему, но прицеп тоже куда-то увезли.
46. Среди молодых берёзок попадаются склады-укрытия.
47.
48.
49.
50.
51. Здесь приятный лес. Можно найти подберёзовики и отстрелянные снаряды.
52. Встречаю несколько домиков. Некоторые закрыты, некоторые нет.
53. Но внутри все пусты.
54. На здешних нетвёрдых грунтах фундаменты постепенно проседают, стены трескаются.
55. Единственная не заросшая площадка полигона — рядом с тремя закрытыми и опечатанными ангарами.
56. На фоне маячит интересная вышка, но о ней потом.
57. В кустах за ангарами прячется ещё один интересный объект.
58. Это самопальная конструкция с колёсами от БМП, которая могла передвигаться по гусеницам от неё же.
59. Судя по всему, это тележка для передвижной мишени.
60. От электродвигателя, который приводил её в движение, остался лишь корпус.
61. Уже лет двадцать этой системой не пользовались, всё заросло.
62.
63. Наконец, о вышке. На самом деле их две.
64. Между вышками натянуты тросы, по которым могла ездить небольшая люлька.
65. Одна из вышек была «ведущей», на ней установлено несколько лебёдок.
66.
67.
68.
69. Натяжение тросов обеспечивалось тяжёлым бетонным противовесом.
70. Вторая вышка поскромнее и подальше от КПП, где могли оказаться солдаты.
71. Тут тоже висит противовес.
72. Поднялся на самый верх.
73. Здесь оказалась на удивление новая катушка. Явно недавно поставлена. Но зачем?
74. Ко второй вышке уходят тросы.
75. Весь полигон отсюда — как на ладони.
76. А с другой стороны виден дачный кооператив, вплотную прилегающий к бывшему полигону. Места тут дюже блатные. Видимо, скоро застроят и полигон.
Нахабинский полигон | Подмосковье Сегодня
Неизведанное Подмосковье
В двадцати километрах к северо-западу от Москвы, в лесу неподалеку от поселка Нахабино расположен заброшенный полигон инженерных войск.
Полуразрушенные линии укреплений, подземные тоннели и огневые позиции — все это в былые времена демонстрировало личному составу образец оборонительных пограничных укреплений, а также позволяло проводить масштабные учения. Но спустя более двадцати лет с момента закрытия объекта в лесу до сих пор «что-то происходит» — над лесом местные жители периодически видят таинственное свечение и пролетающие огни, а по ночам по полигону бегают огромные собаки.
Вокруг подмосковного поселка Нахабино в первой половине XX века было создано несколько военных полигонов — танковый, инженерный и ракетный (возможно и больше). Жителям близлежащих деревень уже тогда внушала страх колючая проволока, натянутая вокруг всех окрестных лесов и полей, а также неизвестность, которая скрывалась за этими заграждениями.
Тем не менее, ничего очень страшного в то время здесь не происходило, не считая запуска в 1933 году первых советских жидкотопливных ракет — ГИРД-9 и ГИРД-10, что стало большим шагом в развитии советского ракетостроения и важным этапом на пути к созданию первых межконтинентальных баллистических ракет.
Многочисленные укрепления появились на полигоне позднее. По одной из версий подземные тоннели, бункеры и окопы всегда выполняли учебную функцию — здесь тренировались инженерные войска и проводились общевойсковые учения. Но согласно другому мнению, фортификационные сооружения появились только в годы Великой Отечественной войны и должны были стать одним из последних рубежей обороны Москвы — т.е. изначально строились для боевых целей.
Так или иначе, но немцы были остановлены буквально в нескольких километрах от укрепленной линии, которой так и не суждено было вступить в бой. Официальной информации на этот счет мало, т.к. полигон всегда был засекречен, а первые версии стали появляться только после закрытия объекта в 90-х годах и первых походов на полигон так называемых сталкеров — исследователей заброшенных и запретных техногенных объектов. Каждый из них, разумеется, трактовал увиденное по-своему.
Сейчас войти на полигон можно практически беспрепятственно, но через некоторое время пребывания внутри становится понятно, что заброшен он не полностью.
Пустые (или нет?) ангары для техники все еще тщательно охраняются, тут и там видны бетонные заборы, свежие заграждения из колючей проволоки и охранные вышки.
Тем не менее, это не мешает любителям страйкбола проводить на полигоне игры, а местные разбитые дороги (бывший танкодром), вероятно, пользуются большой популярностью у любителей внедорожной езды. Во всяком случае, достаточно свежие следы говорят о том, что какая-то техника здесь периодически проходит.
Но у жителей ближайшего к полигону поселка Николо-Урюпино есть возможность наблюдать окружающую местность не только при свете дня или по предварительной договоренности — как у организаторов страйкбольных игр.
Ночью, по словам старожилов, здесь все преображается. Небо над лесом периодически освещается вспышками таинственного происхождения, а над деревьями проносятся светящиеся объекты — неизвестные летательные аппараты. Но наблюдать такую картину можно далеко не каждую ночь, как и слышать подземный гул, на который однажды обратил внимание один из местных жителей, чей дом расположен наиболее близко к полигону.
Интересно, но несколько лет назад кроты и медведки — очень чувствительные к земным вибрациям — поголовно исчезли со всех окрестных огородов.
Нашлись и такие, кто в поисках ответов попытался проникнуть на полигон ночью. Но едва успев пройти первые заграждения, они увидели огромного пса, который будто ждал их на тропе. Попытки зайти на объект с других сторон так же заканчивались встречей с собаками, которых днем здесь никто и никогда не видел. Вывод следовал один: раз охраняют, значит есть что охранять!
На полигон несколько раз выезжали группы исследователей аномальных зон и «прозванивали» территорию детектором электромагнитного поля. С помощью этого прибора можно обнаружить любые радиоизлучающие технические средства, а также отклонения электромагнитного поля от нормальных показателей — именно этот фактор исследователи чаще всего связывают со всякой «чертовщиной» и образованием аномальных зон. Но обнаружить подобные отклонения не так сложно, как объяснить их природу!
Согласно опубликованному отчету, исследователям удалось обнаружить место с аномальными показателями электромагнитного поля.
Расположено оно на территории полигона в одном из подземных тоннелей. Тоннель преграждает огромный заваренный люк, за которым едва слышен легкий гул, а детектор, находясь в нескольких метрах, зашкаливает.
Посетив полигон в светлое время суток и без специальных приборов, я не обнаружил ничего подозрительного и, тем более, аномального. Заброшенные серые здания, колючая проволока, море грязи вперемешку с мокрым снегом, разбитые бункеры, а неподалеку вроде бы все еще действующие военные объекты. Возможно, это лишь поверхностный взгляд и Нахабинский полигон на самом деле хранит страшные тайны, но хотим ли мы их знать? Я в этом не уверен.
Координаты полигона: 55°47’55″N 37°11’21″E
Expat Golf League сочетает бизнес и удовольствие
Джон Оксенхэм наслаждается победой в московском загородном клубе Le Meridien. Игорь Табаков НАХАБИНО, Московская область — Александр Смирнов, одетый в желтые штаны и клетчатый сине-красный свитер, сердито посмотрел вверх, размахивая клюшкой для гольфа.
Неподалеку в сочной зеленой траве на поле для гольфа в московском загородном клубе «Ле Меридиен» тихо разговаривала пара.
«Он действительно не любит, когда люди разговаривают, когда он делает удар», — объяснил Скотт Бейкер, управляющий директор поставщика устройств позиционирования Topcon Positioning Systems и соучредитель лиги гольфа, состоящей только из мужчин, которая собирается в загородный клуб играть.
Молчание, когда игрок готовится ударить по мячу, является этикетом гольфа. Хотя Смирнов заменял отсутствующего игрока лиги, он серьезно отнесся к игре.
В этой лиге, состоящей из 32 человек и восьми команд, хотя и неофициальной и сформированной среди друзей — иностранных бизнесменов-игроков в гольф со всего мира, включая США, Великобританию, Данию, Израиль и Южную Корею, — действуют строгие правила. Если игрок должен пропустить игру, ему нужно найти того, кто играет на его уровне, чтобы занять его место, и заплатить взнос в размере 1000 рублей (30 долларов США).
Скандал разразился после финальной игры сезона в минувшее воскресенье, когда игроки поняли, что член команды, утверждавший, что пропустил игру из-за командировки в Казахстан, на самом деле находился в отпуске в Египте. Британец Джон Оксенхэм, директор по развитию бизнеса Officescape Russia, выигравший воскресную игру, отправил ему гневные текстовые сообщения от команды после того, как выпил пару кружек пива.
Игры проходят независимо от погоды, идет ли дождь или светит солнце. Женщинам вход воспрещен, а игроку грозит штраф в размере 2000 рублей за присутствие женщины за его столиком во время обязательного послематчевого сбора на веранде ресторана загородного клуба.
«Необщественное» поведение, такое как неявка на послеигровой сбор на веранде, неуплата штрафов и неучастие в «общем стебе» стоит 1000 руб. Любое злоупотребление полем, персоналом или другими игроками или метательными клюшками стоит 500 рублей. Метание булав на расстояние более 50 метров влечет за собой штраф в размере 2000 рублей.
Некоторые штрафы имеют креативные названия: Два выстрела в бункер называется Адольф Гитлер и стоит 100 рублей. Саддам Хусейн ходит от бункера к бункеру и стоит 100 рублей. Транс, или не проходящий мимо женских футболок, стоит 100 рублей.
Игра тоже не из дешевых. Каждый член платит 169 000 рублей в год за игру в гольф в клубе и должен платить дополнительно 3 000 рублей за вступление в лигу. По словам членов лиги, по сравнению с американскими и европейскими кантри-клубами и гольф-клубами Le Meridien Moscow Country Club стоит дорого.
Два года назад Бейкер и еще один американец, Грег Озтемел, владелец Zao Sage, дистрибьютора медикаментов, сформировали лигу, чтобы оживить игры в гольф, которые проводились в клубе. «Клубные турниры были в застое, все время играли одни и те же люди», — сказал Бейкер.
Бейкер и Озтемель разослали электронные письма другим членам загородного клуба и друзьям, которые, по их мнению, могут быть заинтересованы. Лига проводит девять игр за сезон в Московском загородном клубе, который имеет единственное в России 18-луночное чемпионское поле для гольфа.
В конце каждого сезона лига устраивает большую вечеринку в пабе Кэти О’Ши, принадлежащем одному из членов лиги, где команда-победитель получает трофей в форме самовара.
По словам участников, игра сближает участников. Каждое воскресенье игроки проводят не менее четырех часов на поле для гольфа, разговаривая о делах, поддерживая друг друга и шутя. «Хорошая конкуренция. Мы собираемся вместе и веселимся, смеемся над людьми, которые не платят штрафы, остроумно», — сказал Озтемель. «Это моя дача».
В Россию с любовью: история создания первого в России 18-луночного поля невероятнее вымысла | Robert Trent Jones II, LLC
https://www.rtj2.com/portfolio/poppy-hills-golf-courseДва десятилетия создания, Moscow Country Club, первое в России 18-луночное поле для гольфа, дебютировало на мировой арене 25 лет назад в этом месяце. А история его создания — от Горбачева, гласности и качающихся ментов до сидящих на земле космонавтов, грибов и водки — страннее вымысла.
1960-е годы начались с того, что советский лидер Никита Хрущев стучал ботинком — определенно не FootJoy — по столу в Организации Объединенных Наций.
Пару лет спустя разразился Карибский кризис, который был настолько близок к ядерной катастрофе, насколько мир был до или после него. Холодная война продолжалась в состоянии полной заморозки до конца десятилетия, когда президент США Ричард Никсон, его госсекретарь Генри Киссинджер и преемник Хрущева Леонид Брежнев попытались разморозить обстановку.
Разрядка между Советами и США принимала различные формы. Возможно, самым удивительным были планы по созданию 18-луночного поля для гольфа американского дизайна на окраине Москвы, первого во всем Советском Союзе. К тому времени, когда это было сделано, перестройка и гласность расчистили путь для игры в гольф — и Советский Союз распался. Здесь некоторые из ключевых игроков одного из самых неожиданных проектов поля для гольфа делятся своими воспоминаниями.
1. Цари выравниваются / Падение 1973 Роберт Трент «Бобби» Джонс-младший, прославленный архитектор курсов и сын легендарного дизайнера курсов Роберта Трента Джонса-старшего: [американский бизнес-магнат] Арманд Хаммер, который был председателем правления Occidental Petroleum, имел давние отношения с советскими олигархами.
Отправившись туда в начале того, что позже было названо разрядкой, с делегацией госсекретаря Киссинджера, д-р Хаммер сделал заявление, что если Советы собираются открыть свое закрытое общество для западного и японского бизнеса, им нужны две вещи: поле для гольфа и Cadillac. Я прочитал это в «Нью-Йорк Таймс». Поэтому я позвонил в офис Occidental и представился какому-то менеджеру. Я жду в режиме ожидания и вдруг слышу: «Арманд Хаммер здесь». Я на самом деле разговаривал с председателем!
Я сказал: «Вы хотите заняться гольфом, и мы можем вам помочь?» Он сказал: «Зачем мне тебя брать?» Я сказал: «Ну, я был в Советском Союзе. После того, как я выпустился из Йельского университета, я отправился в тур». Он сказал: «Это уникально». Затем он сказал: «Разве мы не должны использовать Арнольда Палмера?» Я сказал: «Мой отец гораздо больше известен тем, что строил поля для гольфа. Арнольд любит играть». Доктор Хаммер мало что знал о гольфе. Это был четверг. Он сказал: «Я не могу увидеть тебя завтра — будь здесь в понедельник утром».
Между тем, у него был друг в Исполнительном комитете USGA по имени Боб Двайер, который работал лесопромышленником. В Советском Союзе было много древесины, и он и доктор Хаммер пытались вместе заготавливать и продавать сибирскую древесину. Дуайер и мой отец встретились несколько месяцев спустя на собрании USGA. Он убедил моего отца, который немного не хотел ехать, что у доктора Хаммера очень хорошие связи в СССР. В июне следующего года мы все полетели на частном самолете доктора Хаммера. На борту был советский в военной форме, чтобы убедиться, что мы не высаживаемся и не делаем ничего странного.
Мы встретились с мэром Москвы Владимиром Промысловым и министром иностранных дел по имени УПДК, человеком по имени Владимир Кузнецов. Кузнецов был назначен послом в Малайзии, где он научился играть в гольф и будет играть с послом США в гольф-клубе Royal Selangor, чтобы они могли получить информацию о войне во Вьетнаме. Он увлекся гольфом. Мы с отцом пошли нагишом купаться в Волге после того, как выпили водки.
Мой отец мало пил, а я в тот день выпил слишком много. Но со временем мы подружились с этими людьми. Мы не видели в этом коммерческой возможности. Это было приключение.
В течение пяти лет, с 1974 по 1979 год, Джонс-младший и старший несколько раз приезжали в Москву, чтобы изучить потенциальные места проведения курсов.
Джонс : В конце концов, они выбрали место, Нахабино, примерно в 45 минутах от Красной площади, потому что это было в лесу, и никто не видел, что они делали. Они не хотели, чтобы кто-нибудь знал, что они строят поле для гольфа. В Советском Союзе не было гольфа. Это считалось английским спортом и символом врага, то есть англичан, которые вторглись и удерживали Мурманск во время революции.
Ноябрь 1979
Джонс-младший отправился с Кузнецовым на Олимпийский стадион, где в Москве должны были состояться летние Олимпийские игры 1980 года.
Джонс : Я гулял с господином Кузнецовым, и тут пошел снег.
И поскольку у них был договор ОСВ, который не одобрил наш Конгресс, я спросил: «Как обстоят дела между нашими двумя странами?» Он сказал: «Они холоднее, чем эти несколько снежинок. А к декабрю они будут очень холодными». Я воспринял это как некую метафору. Но он намекал, что Советы вот-вот войдут в Афганистан.
Советский Союз вторгся в Афганистан в декабре 1979 года, что привело к замораживанию культурных и спортивных обменов. Проект Moscow Country Club был законсервирован еще на шесть лет, за это время Джонс-старший покинул проект. Затем к власти пришел Михаил Горбачев.
Сэм Нанн , сенатор США от Джорджии: Впервые я встретил Бобби в 80-х. Я был гостем в Сайпресс-Пойнт. Нас познакомил мой друг из Rand Corporation. В ту субботу и воскресенье выпало около 14 дюймов дождя, так что нам удалось сыграть только девять лунок. Но я познакомился с Бобби в те выходные.
Он путешествовал по всему миру и участвовал во многих странах, где проблемы Востока и Запада были в центре внимания.
Это было то, на что я тратил много времени, поэтому мы оставались на связи. Он информировал меня о своих наблюдениях за разными странами. Общим знаменателем был гольф, но он проявлял большой интерес и понимание многих вопросов, которыми мы занимались в политическом плане в ту эпоху — как в Советском Союзе, так и в других странах, таких как Филиппины, когда [Президент Руководство Фердинанда] Маркоса подвергалось сильным нападкам со стороны его собственного народа.
Было огромное напряжение — все, что касалось капиталистического мира, осуждалось в Советском Союзе, а гольф должен был стоять на первом месте среди таких символических проблем. Шансы построить поле для гольфа на земле противника, не говоря уже о земле, где проклят капитализм, были очень малы. Тем не менее, я отнесся к этому серьезно, потому что чувствовал, что Советскому Союзу придется измениться хотя бы в экономических и инвестиционных целях. А познакомившись с Бобби, я понял, что он не понимает слова «невозможно» ни по-русски, ни по-английски.
Джонс : Джордж Шульц был моим личным другом, членом гольф-клуба Сан-Франциско, как и я. Иногда мы играли в гольф. Когда он стал госсекретарем при Рейгане в 1982 году, он знал о московском проекте гольфа и о том, что он был отложен на второй план. В конце 1986 года он сказал мне: «Бобби, готовься. Этот проект может иметь некоторое значение.
Январь 1987
Джонс в Москве, ведет переговоры об условиях комиссии по гольфу с УПДК.
Джонс : Однажды ночью я шел один. По улицам Москвы не было никакой опасности, потому что преступления сурово наказывались. Но вы не могли найти хорошую еду.
Крейг Копетас , журналист из Москвы: Было около часа ночи, и я спустился на Старый Арбат, потому что мне нужно было заглянуть в окно антикварного магазина там для истории Я работал над. В те дни в Москве в час ночи никого не было; он был совершенно свободен.
В воздухе один из этих московских туманов, какой-то ледяной туман. И вот из этого тумана из-за угла появляется парень в бейсболке. Он подходит ко мне и говорит по-английски: «Вы не знаете, где я могу купить что-нибудь поесть?» Я сказал: «Это Москва. Вы турист? Вы заблудились?» Он говорит: «Нет, я здесь строю поле для гольфа».
Теперь, старая московская рука, которой я являюсь, услышав все мыслимые надуманные сказки, которые только можно вообразить, у меня отвисла челюсть. Я посмотрел на него и сказал: «А я думал, что сошел с ума». Я не поверил ему. Это не имело абсолютно никакого смысла. Но я был заинтригован. Я сказал ему: «Ну, я случайно знаю одно нелегальное место на улице, которое работает допоздна, где мы можем купить хачапури — это как грузинская пицца». Мы пошли туда и проговорили все утро, и он рассказал мне историю проекта. Я был в полном благоговении.
1 июня 1988
На встрече на высшем уровне в Москве было объявлено о сделке по созданию Московского загородного клуба с двухлетним контрактом между фирмой Джонса и советским министерством иностранных дел (через «техническое соглашение»).
экспортная компания»).
Джонс : Наши планы были одобрены [министром иностранных дел Эдуардом] Шеварднадзе, и Джордж Шульц фактически дал окончательное [США] одобрение проекта. Их контракт был быстро согласован, а наш — нет. В контракте, который я представил, я включил в него план с легендой: ти, фервеи, грины и бункеры. Парень, рецензирующий его в Министерстве торговли, не был игроком в гольф. Он сказал: «О, я должен был отправить его в Министерство обороны. У вас есть вещь известного военного значения — бункеры. Это держало его.
Блейк Стаффорд , бизнес-юрист Джонса: Нам пришлось немного перепроектировать ирригационную систему, потому что для регулировки ирригационных насадок был компьютер. Они также сказали: «Что это за бункеры?» Я сказал: «Это углубления в земле, которые вы делаете, чтобы ловить заблудшие мячи для гольфа». Они сказали: «Звучит как что-то из зубчатой стены». Я сказал: «Нет, это не для ведения войн, а для борьбы с игроками в гольф».
Джонс пригласил небольшую группу россиян, среди которых был заместитель министра иностранных дел Иван Иванович Сергеев и несколько советских инженеров и архитекторов, в двухнедельный тур по США, чтобы узнать больше о гольфе. Маршрут включал посещение штаб-квартиры USGA в Фар-Хиллз, штат Нью-Джерси, а также курсы в Вашингтоне, округ Колумбия, Чикаго и Калифорнийском полуострове Монтерей и его окрестностях.
Джонс : Когда у русских была вечеринка, у них была вечеринка. Как только вы сломали лед с ними, они были очень теплыми. В Москве моего сына Трента водили в цирк. Они повели нас с женой в Большой балет. Мы старались ответить таким же гостеприимством, когда они приезжали к нам в Штаты.
Билл Поллак , друг Джонса, юрист и спортивный агент: Русские приехали в Вашингтон за неделю до Дня Благодарения. Я спросил их, насколько они знакомы с традициями Дня Благодарения, и оказалось, что очень мало.
Их не будет здесь на праздник, поэтому мы с женой приготовили для них полноценный ужин на День Благодарения на несколько дней раньше. Это было удивительно красочно и радостно. Они совместили наши праздничные традиции с русскими — пели, пили и просто с удовольствием ели индейку и все начинки. Я никогда не видел День Благодарения с таким количеством выпивки.
Джонс : Все, кроме одного, никогда не были за пределами Советского Союза. Они были поражены. Когда они пришли в Спэниш-Бэй, который только что открылся, они сказали: «Боже мой, эти комнаты такие большие. Не следует ли нам пригласить бездомных?» И эти маленькие бутылочки из-под водки в мини-баре, они все выпиты. Я сказал: «Слушай, не используй этих маленьких. Это дорого. Я возьму большой».
У Бобби все эти клюшки для гольфа лежали на полу на заднем сиденье, и еще больше было в багажнике. Мы едем, и нас останавливают две машины русских полицейских. Бобби продолжает давать одному из полицейских урок игры клюшкой для гольфа посреди ночи в Москве.
Мы пошли на футбольный матч, Кэл против Стэнфорда, большая игра. Русские сказали: «О, мы будем за Калифорнийских медведей, как московский медведь». Я сказал: «Я парень из Стэнфорда. Ты не можешь быть за Медведей». «Нет, мы будем за Медведей». Потом один парень твердил: «Я ничего не знаю об этой игре, но мне очень нравятся эти танцующие девушки» — чирлидерши. Это было очень большое дело с точки зрения разрядки, культурного и спортивного обмена на самом высоком уровне.
Стаффорд : Было много очень, очень веселых моментов, и русские, с которыми мы имели дело, были совершенно приятными людьми с очень похожим чувством юмора.
3. Breaking Ground / 1988-1993 Строительство курса началось зимой 1988 года; Джонс пригласил Антти Пелтониеми, финского подрядчика на поля для гольфа, с которым он работал ранее, присоединиться к проекту в следующем году, отчасти потому, что он мог импортировать необходимый бульдозер.
Антти Пелтониеми : Когда мы только начали строительство, у нас были в основном финские и другие опытные иностранные рабочие, которые строили бревенчатые дома, клуб и поле для гольфа. В рабочей силе было представлено 22 национальности, в том числе кто-то из Эквадора, который был дальше всех. Я думаю, что во всех странах, где нет полей для гольфа, то же самое. Местные рабочие или подрядчики думают, что они просто переносят грязь, а потом ее засевают, и вот поле для гольфа. Но на протяжении многих лет нам удавалось тренировать и учить этих российских граждан строить и в конечном итоге поддерживать курс. Мы очень хорошо начали сотрудничать. Они были готовы учиться и довольно быстро учатся, если вы объясните, что делаете. К концу у нас осталась всего пара супервайзеров из Финляндии.
Copetas : Я хорошо помню один вечер, задолго до того, как поле было закончено, мы были в моей машине вместе с двумя американскими формовщиками полей для гольфа.
По какой-то причине у Бобби все эти клюшки для гольфа лежали на полу на заднем сиденье, а в багажнике их было больше. Мы едем, и нас останавливают две машины русских полицейских. То, что формовщики знали о России, они, типа, прятались под партами. Они напуганы до смерти. Они думают, что попадут в тюрьму. Ругаются, кричат, хотят в посольство. Я пытаюсь их успокоить. Бобби в своей неподражаемой манере выходит из машины и начинает говорить с четырьмя русскими полицейскими по-английски, думая, что они его поймут. Они смотрят на него так: «Кто этот парень в бейсболке?» Один из полицейских светит фонариком в машину и видит эти клюшки для гольфа. Конечно, он никогда в жизни не видел клюшки для гольфа. Они достают эти вещи, они смотрят на них, они не знают, что это, черт возьми, такое. И Бобби продолжает давать одному из копов урок, как махать клюшкой для гольфа, посреди ночи в Москве.
Пелтониеми : Поскольку «Звездные войны» [программа Стратегической оборонной инициативы] закончились во времена Рейгана, одним из суперинтендантов на поле для гольфа был космонавт.
Он был парнем, который должен был лететь в космос, но потом из-за того, что программа отвалилась, он пришел работать на поле для гольфа. Мы тренировали его в Финляндии, а Бобби тренировал его в Соединенных Штатах. Так что это было интересно.
Джонс : Когда мы расчищали лес, мы наткнулись буквально на бункер, который, как вы могли видеть, был расчищен, а вокруг него выросли деревья. Я спросил: «Что это за функция?» Они сказали: «О, вот где мы остановили нацистов, прямо здесь», когда они шли в сторону Москвы. Мы оставили его как символ превращения мечей в орала.
Сложные погодные и финансовые проблемы создавали значительные препятствия, но именно политические волнения чуть не разрушили проект. а потом никто не пришел на работу, никто. Антти нанял своих финских парней, а я нанял одного из наших, и мы поддерживали для них трассу около года даром, просто чтобы она оставалась живой. Мы всегда чувствовали, что если трасса когда-нибудь остановится, новый менеджер позволит ей вернуться к природе.
Copetas : Бобби считал своим патриотическим долгом довести Нахабино до конца. И у него было много друзей в России. Из-за этого он проявлял терпение, которое очень немногие когда-либо проявляли в общении с русскими… Когда Бобби приехал в Москву — а я видел его почти в каждой поездке — чиновники УПДК, которые были полны решимости Советские аппаратчики относились к Бобби с такой любезностью, уважением и любопытством, что я, честно говоря, никогда не видел, чтобы какой-либо другой американец занимался там бизнесом.
Пелтониеми : Перед началом посева на земле есть небольшие камни или камни. Вы должны поднять их, чтобы, когда вы начнете косить и косить траву, лезвия не испортились. По окончании курса наш начальник, начальник участка, отправился поговорить с полковником на военную базу неподалеку. Около 100 русских солдат подошли и прошли вдоль каждой лунки, подбирая все мелкие камни.
4. Открыт для бизнеса / 19 сентября93 Турнир на девять лунок проходит в 1993 году.
Он исключительно для россиян, чтобы первый чемпион был родным.
Copetas : Русские требовали с первого дня, чтобы после открытия клуба им был нужен русский профессионал в гольфе, которого не было. Итак, русские провели какую-то охоту в спортивной академии, чтобы найти любого, кто хоть немного разбирается в гольфе, и они нашли этого парня и сделали его профессиональным игроком в гольф. Я спросил его: «Как ты увлекся гольфом в России, где гольфа нет?» Он сказал, что до открытия клуба участвовал в программе обмена во Флориде. Однажды утром он проснулся очень рано и решил прогуляться. Он бродит по этой прекрасной парковой зоне. Внезапно он слышит голоса, очень громко кричащие на него. И он плохо понимает английский. Он смотрит в воздух и видит приближающуюся к нему белую сферу, которая бьет его по голове и нокаутирует. Он воспринял это как знак от Бога, что ему следует научиться играть в гольф. Так родился первый русский гольф-профессионал.
Первый Открытый чемпионат России, турнир на 54 лунки, проходит в сентябре 1994 года.
В нем участвуют опытные игроки и не очень.
Джонс : Прозвучали речи. Ничего не знающий местный мэр произнес многословную речь. Затем для выступления был приглашен Майкл Боналлак, приехавший из R&A, чтобы помочь открыть курс. Он встал и сказал: «От имени Королевского и древнего общества гольфа, основанного в Сент-Эндрюсе в 1754 году, мы приветствуем всех жителей России в нашем виде спорта», — и сел. Вот и все. Я думал, что это было прекрасно. Тогда встал заместитель министра иностранных дел Сергеев и сказал: «Товарищи, я инженер по образованию, отвечающий за здравоохранение нашей страны. Благодаря перестройке и гласности я теперь могу говорить открыто. Вся наша страна представляет собой экологическую выгребную яму. Но здесь, в Нахабино, растет один сад. Есть надежда», — и сел. Лучшие речи, которые я когда-либо слышал.
Пелтониеми : Мой брат Микко, гандикап которого на тот момент был 20, играл в третьем звене. В итоге он сделал дырку в один на 16-й лунке.
Залетел айрон 5 прямо в лунку. Там было три российских телеканала, потому что это был первый Открытый чемпионат России, и они брали у него интервью, потому что его удар в один удар был самым захватывающим ударом турнира. Они спросили моего брата: «Ты играл в турне по Америке?» Он сказал: «Да, дважды» — потому что он был со мной во Флориде, где мы играли вместе два раза. Они спросили: «Как дела?» Он сказал: «Я выиграл один раз», потому что он выиграл у меня один раз из двух. Они думают, что он победитель PGA Tour! В то время это была очень молодая культура гольфа.
Вечером у нас был большой праздник, и все хотели выпить водки с Микко. Его отнесли в отель, потому что он сильно напился. На следующий день он играл в другом раннем дивизионе, потому что его 102 балла были не таким уж хорошим результатом. Когда он пришел к той же дыре, № 16, там была одна телевизионная группа, которая пришла посмотреть. И он попал примерно в двух дюймах от отверстия! Телевизионщики сказали: «Ты неплохо справился».
Мой брат, немного подурачившись, сказал: «Ну, ветер вроде как гулял, так что снимать было тяжело».
В конце дня, после турнира, по телевизору показали сводку о турнире. Они сказали: «Лучший результат был у американца Стива Шредера… но, безусловно, самым удивительным и самым выдающимся игроком был Микко Пелтониеми, потому что теперь, в другой день, он снова чуть не попал в цель, и никто другой даже близко не приблизился к этому. дыра.»
Стив Шредер , коммерческий директор, Robert Trent Jones II Design (в настоящее время генеральный директор Poppy Hills): я участвовал в двух Открытых чемпионатах США, но не играл ни в одном серьезном соревновательном гольфе с момента моего последнего Открытого чемпионата в 1990. В Нахабино у меня был хороший второй тур, что-то в 60-х годах, и я хочу сказать, что выиграл со счетом 4 или 5. В ночь перед последним туром мы пережили сильный дождь и играли в гольф в условиях, которые я можно описать как нечто вроде городского чемпионата по гольфу в Сан-Франциско, то есть неважно, как сильно идет дождь или как мокро, вы будете продолжать играть.
Мы отыграли последние девять лунок под этим ливнем, и я никогда не забуду, есть фотография Майка Боналлака из R&A, который бьет по бункеру в панаме и с высунутым языком. Вы просто видите воду и песок, идущие повсюду.
Doing Moscow Country Club чрезвычайно обогатил мою жизнь. Было ли это вызовом? Это бросило вызов каждому аспекту моей сущности как человека.
Джонс : На одной из ям была группа людей, собиравших грибы в неровностях. Боналлаку пришлось тут же установить местное правило, согласно которому, если ваш мячик подберет один из грибников, вы можете бросить его без штрафа.
Европейский тур PGA предоставил победителю Открытого чемпионата России место на турнире Sarazen World Open сроком на два года.
Schroeder : Это было действительно крутое признание масштабности мероприятия, которое впоследствии стало частью European Challenge Tour. Это был толчок к признанию России в международном гольфе.
Что касается меня, то я на самом деле выиграл свой второй год участия в World Open и смог сыграть в паре с Fuzzy Zoeller в субботу.
Джонс : У нас есть клюшка для гольфа, которую нам дал металлург, работавший в советской ракетной программе. Он взял титан из межконтинентальной баллистической ракеты, скопировал Большую Берту и отдал мне. Позже я передал его президенту Клинтону. Он спросил меня: «Боб, ты уверен, что это не радиоактивно?» И я сказал: «Понятия не имею».
5. ПостскриптумНанн : Однажды я ходил в клуб. Это было не на ранних стадиях, и Бобби там не было. У меня только что была возможность постоять на ногах где-то полчаса. Я думал, что все действительно меняется, потому что в предыдущие эпохи в Советском Союзе любой, кто спонсировал такой проект, был бы в опасности не только для своей работы, но и для долгосрочного визита в Сибирь.
Джонс : Участие в Московском загородном клубе чрезвычайно обогатило мою жизнь.
Я возвращался несколько раз. В 2008 году они пригласили меня и Антти вернуться. Они посадили дерево в честь моего отца, который ушел из жизни, в память о нем, и одно в мое имя, чтобы почтить память всей семьи. И мне дали медаль от благотворительной организации за гуманитарную службу и МИД. Он красивый, украшен звездой и чем-то похожим на бриллианты. Я спросил своего хозяина: «Это настоящее золото и бриллианты?» Он сказал: «Как ты можешь спрашивать? Конечно, конечно.» Конечно, это не так.
Тем не менее, это большое дело для них и для меня тоже. Типа: «Вы как-то помогаете русскому народу». Это как трофей дружбы. Он на моей мантии, и он очень особенный.
Московский ЦК Сегодня
Полуприватный клуб в настоящее время насчитывает более 400 членов.